| Меню сайта |
 | |
 |
| Категории раздела |
| |
|
| Мини-чат |
|
|
|
| Наш опрос |
| |
|
| Статистика |
|
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
| Форма входа |
| |
|
|
 |  |  |
 | Главная » 2010 » Май » 4 » Нам говорить немного разрешили.
11:39 Нам говорить немного разрешили. |
Нам говорить немного разрешили.
О полях заснеженных весною…
О пути не пройденном
– пустом…
Думаю, и говорю: "Покоя,
Не найти в пристанище своём…"
Не во лжи рождаются поэты,
Тот охотник, любит кто зарю...
Ты не любишь,
К черту фразу эту…
Я люблю, я так её люблю.
Брошу все…
Науку про державу…
И глупцов тех, что не пишут книг…
С мужиками тихо лодку правим…
И не надо нам забот других.
Мы несем свой крест через века…
В мире правды, как и прежде нету,
Хоть походка как всегда легка…
Но патроны дорожают к лету.
Думать, не любить, и не касаться…
Надприродного лесного бытия.
Так тогда уж лучше распластаться…
Где-нибудь…
Эх, ноша не легка…
Правду говорить, не
улыбаться…
Быть никем, для всех – и для себя…
Быть собой, собою и остаться…
На подворье дома тополя…
Город дышит вновь заботой и тоскою…
Из него бегу скорей туда
Где ныряю в тихой речки омут…
Пью зимой прозрачные снега.
Где заботы нет – одна лишь блажь…
ухожу в немного тихий мир.
И голос мой с протянутой рукою.
Квадрат рисует, словно Казимир.
И Маяковский – тихо улыбаясь,
Над собственною грустью, иногда,
Рисует ночь – прощально расставаясь..
Со сложной песней Е. Положия.
В рассвет уходит сон…
Он как задворки неба…
Безлик и праздничен…
Я вновь стихи пишу.
И мне пятнадцать, или
двадцать мне бы
Поставить памятник перу, карандашу.
Нагонит мысли – золотые, злые…
Про пустоту, никчемность и провал…
Дуэли, песни, разговоры злые…
Она, одна прекрасная и бал…и бал, и бал, и бал
Дуэли, и венчальное безмовье…
Проходят мимо, словно решето,
Забытого и нежного сословья..
Кем были и кем стали – все равно.
О зарубежье русское, лихое…
Настало время. Вы не Пастернак.
Вокруг большое, темное, глухое…
Бушует море – в этом море мрак…
Мрак поднимается и пляшет безустанно.
И напивается, по десять раз на дню…
И как же вдруг бывает очень странным
Услышать снова: "Я тебя люблю".
Не говорить, не думать, не смеяться…
Не оскорблять невежду и ханжу.
Мы не хотим со сволочами драться..
И проклинаем бога, и страну.
Ушедшую…
Или еще живую.
За бедность. И за падшую мораль…
Нам говорить немного разрешили.
Но мы устали, и немного жаль.
Тепла и должностей, и привилегий…
И старшен непризнания поток…
Попса, попса – и ты попсовый гений.
Не ангел, не апостол,
не пророк.
Во мне еще живое что-то бьётся…
Я сел. Пишу. И ударений тьма.
Внутри не мудрость надо мной смеётся.
Она как Жанна Дарк – она одна…
Одна – то спит… не
просыпаясь долго…
Не думать, не хотеть и не любить…
Вы скажите конечно: "Милый полно!"
Даваете просто плыть – да просто плыть.
Я не хочу от строчек отрываться…
Для тех кто лжет мне, мучает меня…
В лесу с ружьем – позвольте мне остаться
И не зовите к ужину меня…
Я осень жду весной.
А осенью жду зиму.
И вам простого счастья не понять.
Как мы с Павлом стоим себе красиво
На дамбе,
Часто мажем, твою мать.
Но утро так свежо и так прекрасно.
Отстойники. Заря и камыши.
Подранков нет. И все предельно ясно.
Для глаза…
У растрепанной души.
На дамбе шум…
Приходят вновь чужие…
Кричат, зовут друг друга,
Нам их не прогнать…
Квартиры как и прежде дорогие,
Любителя все меньше. Стали ждать...
Коньяк и глед,
Что сорван тут же с ветки.
Гул тепловоза, нет не в далеке.
А вот рыбак, несет своей соседке
Карасиков убогих в рюкзаке.
Чтобы пропить их…
Зразу же на лавке.
Страна, страна – где твоей славы ширь?
Реклама, толи плавки, то прокдадки.
И Януковичем взмоленный монастырь.
Проходит все…
Через миры и песни…
И в бане больше славы чем в письме.
Мне жить все как-то, друг, не интересно…
Как жить, вообще, на этом этаже.
Как жить в пустой – захламленной квартире…
Где родились и песни и вранье.
Где было все.
Она в прозрачном мире…
Была как солнце…
Я не для неё.
Не отобрали – сам
наверно бросил…
Не захотел бороться, отбивать.
И все вопросы, все опять вопросы.
И хочется лишь только
пострелять.
Меня поили даже клафелином,
Чтобы забыл кого за что люблю.
Меня пугали…
Делали скотиной…
И думали что скоро, вдруг, умру…
Не думать…
Не надеяться…
Не верить…
Не лгать продажным тварям и ворам…
И не стучать – когда закрыты двери.
И не пугать прохожих по дворам
Пустое место -
Свято не бывает…
И не наука истина пока…
И не бога падший уповает…
А на тебе,
Пока что – на тебя.
Не отвернись…
Не брось себя, и слушай…
И в этот мир войди и не ропчи.
Путь сложен, но
Ведь он не станет лучше…
Чьи это строки?
Верно ведь, а чьи?
В холодные осенние туманы…
Бредут друзья – не холодно,
Коньяк. Их согревает вместе с Майским чаем…
Осока…
Перелесок…
Буерак.
И нищита воктруг…
Аборигены…
Опухли от питья и от тоски.
Они забыли всякие манеры.
И одевают рваные носки.
Ты не советсткий, не блатной, ни нищий…
Ты человек – с приставкой просто – про-,
Ты не один…
Но ты все время лишний.
Твое село – как горьковское дно.
И уповаешь ты на президента…
И выпиваешь ты здоровие его.
Не понимая незначительность момента.
Не нонимая в мире ничего…
Дай рубиль, дай…
Южнее, дайте гривню…
И так годами…
Господи, спаси.
Неучто им слепцам того не видно,
Что разницы нет вовсе на Руси…
Куда вы граф…?
Графины наполнялись. Проректора напились и сидят.
Мы так мечтали…
Где мечты остались…
А дедушки все денежки копят…
Они их тихо –
Унесут в могилу…
А после станем дедушками мы.
И мы другую заведем малину…
Блядей моложе…
Взятки в пол цены.
Вот только брать мы будем без разбора.
И без разбора будет покупать…
Суды, милицию, и даже прокурора…
Хотел бы только ну хоть кто продать…
А "Медуница" девочка весною…
Споёт нам песню тихого ручья.
И кто-то спросит рано: "Под сосною,
Твоя рушница, Миша!?" – "Да, моя…"
Эх хороша…
В прекрасном состояньи!
Как женщина прекрасна в 40 лет…
Коль без абортов жизнь была,
Терзаний …
И в голове не много…
Ты валет…
Не туз. И не король…
И не шестерка.
А молодой, неопытный валет…
Валяешься на тепленьком пригорке.
Тебе не 40, а 16 лет.
Ни опыта, ни власти, ни свободы…
Ни принципов.
Есть лишь желанье жить…
Но не убить…
И не губить природы…
И женщин не обманывать. Любить.
У чистоплюйства мнение и выбор…
У чистоплюйства – бережность к душе.
Кормить блядей конфетами и сыром…
С чужой женой в прозрачном неглеже…
А в городе другом, жена другая…
Но боже упаси, нет, не твоя…
А те, кого ты любишь…
Избегают…
И не дают надежды, никогда…
Коса…
И утро…
Тихое забвенье.
Не видно ничено… Полет мышей…
В душе застыла страсть,
Немного рвенья…
И тяжесть новых
Патранта-а-а-шей.
Я перевел еще своё диханье…
Я слышу выстерлы…
Завидую ему.
Больной отец. И крохи пропитанья…
Но что-то не похоже на тюрьму…
Но что-то не похоже на несчатье…
Но что-то не похоже на вчера…
Душа открыта, и очарованье
Выглядывает вдруг из ягдаша.
Оно и в щедрости.
И в ясности поступков.
Оно и в сокровенности души.
Оно и в жадности к подсрелиным им уткам.
И правда есть.
Скорей. Скорей пиши.
Что есть в тебе.
Без этого азарта.
Без радости отдать ему зарю…
Без гордости охотничьего франта…
Он дарит мне, и я ему дарю…
И правду так не хочется карябать…
Лишь пять страниц – за 18 лет.
Я ухожу, от черствости и ябед…
Я ухожу… Но к маме на обен…
На тот обед наваристый и сытный.
И щедрый как у родины ланы…
И кто еще тебе вдруг скажет: "Бедный…"
А вечером, когда ты в полдуши…
Вдруг возращаешься из Харькова усталым…
Не от него, от шума и того…
Что вдруг тебе наукою не стало…
И незачем теперь…
Не для чего…
Пойди ка, милый, попляши пошире…
В твоей душе пока что есть тепло…
И что тепло. В трехкомнатной квартире
И ниги и домашнее вино…
А как назвать поему? Нет вопросов…
Назовем её конечно "Павл Святой"
И не надо призрачных ответов,
Кто он, и зачем тебе такой…
Он как воздух…
С нежною душою…
Удивительной и тихой, как река.
Он как бог
Со щедрою рукою…
Он как брат – пришел издалека…
На открытие…
На праздную пирушку…
С незадачливою сумкою своей.
Он один с двухстволкой на опушке
Лупит коз.
А хочет и свиней…
Он читает Киплинга и Ничще…
И не думает куда теперь идти…
Он мечтает, чтобы было чище…
молит за спасение души.
Белый снег…
Засыпал март совсем уж!
Холода, на свете холода…
Мы не те что были, Да не те мы…
Годы – как неталая вода.
В горизонт впиваются мерцань
Голубой, над речкою
тиши.
Лес стоит в безмолвном созерцаньи.
Конюши, мои вы, Конюши…
Из машины тихо выползая
Вновь кряхтит о чем-то Валентин.
Я собрался. Ночь тихонько тает.
Запах речки. Табака. Бензин.
Собираемя…
Напялив на ботинки,
Тихо-тихо старый ОЗК.
Думаю я об одной блондинке,
Что возил в Нескучное. Пока
По тропе змеёю мы блукаем…
Ноша так приятна и легка.
Рюкзаки, в них водка и колбаска…
Сигарет наверно на табун.
Вовке где-то сзади увязался…
У него ведь как всегда бодун.
По траве по мокрой…По канаве,
Что ведет к
заканизнику теперь…
Сколько каждый, блин, из нас пролазил…
И полезет впреть, ты мне поверь.
Думаешь о том, что только ноги…
Не попали очень глубоко…
О другом забыто…
Скалько воли…
Надышаться ею не легко…
Мне не надо, денег и признанья…
Мне не надо призрачной любви…
Лишь бы только это расстоянье
Мы опять пройти с тобой могли…
Лодка надуется украдкой…
Мы в бинокли смотрим. Полумрак.
Эх, охотнички. На боевом заданьи
Мы б маскировалися не так.
Вот надули…
Тихо-тихо сели…
И плывем…
Под нами гладь воды.
Лед уж станет с следущей недели…
Я прошу: "Валюша, не швыды!"
Наслаждаюсь утром и зарею.
Слушаю украинский камыш…
Говорю с безмолвною красою…
В ней сереют десять сельских крыш…
Все мешается с вселенскою тоскою…
И дарует нам коктейли для души…
Обернулся, утка на до мною…
Я прошу, Валюша, не спеши.
Вот и берег…
Вышли. Закурили.
Не курите, ёб же вашу мать…
Тишина не та что на квартире..
Тут бы нам, Вовке не прозивать.
Гоним первую…
Я ставлю, ты загонишь…
Крайний, где стреляли кабана…
Я веду…
Рукою ветку тронишь…
Зазвучит – как лопнула струна…
Тишина. Собаки только лают.
Далеко - должно быть
на селе.
Силы с настроением не тают,
А растут…
И холодно руке.
На цевье немножечко промокшем.
Где-то зачерпнул как выходил.
Слышу – гоп.
Зараза уже гонит…
Рано же…
Совсем уже, дыбил.
Мы бегом.
Ну, слава богу стали.
А через мгновенье слышу: "Пах!".
Только раз сегодня мы стреляли…
Значит-це, охота удалась…
Дым над письменным…
И день проходит праздно…
День рожденья, друга моего…
думаю… ведь думать мне заразно…
музыка, из старого "Кино"…
От безделья умирать, от праздной скуки…
Взятки брать, другим же не давать
Вот представьте, взятки на науке…
Галилей бы спекся, твою мать…
Где Некрасов, где же Фет?
И кто их помнит…
Где же мой прекраснейший рассвет…
Толи вечер, толи
день…
Толь ночь глухая…
Не ищу теперь блистательных побед…
Мне нужна другая… та другая…
Что варила, ужин и обед…
Та, что обнимал в безумной страсти…
Где она, теперь уж не сыскать…
Не прошли бесследно те напасти…
И не надо больше вспоминать…
Телефоны отключю…
Инет на сквалку.
На охоту я хочу…
Закрыта, жалко.
Одиночество как пророчество,
А пророчество как стихи.
Мне не жить, не дышать не хочется…
Забери меня, забери.
На луга, что над речкой быстрою…
В облака, что полны синевой…
Я там храм для любимой выстрою…
С непокрытою головой.
По полям, по пригоркам пешею,
Я пройду за спиной рюкзак…
Я на стену ружье не вешаю…
Мне по-прежнему, все не так…
Не дышать, не
бороться, залито…
Серебро огненной водой.
Приучили ложиться засветло…
Только спит с ней совсем другой.
Города, города
пустынные
Отпустите совсем меня…
Эх, Кропоткинские и Неглинные,
Или Пушкинская не моя…
Убегаю, молюсь не каючись,
В села я… просто тихо там…
Мужики там лакают водочку…
И нет взглядов там падших дам…
Нету сплетен, и нет пересудов…
И подлянки ничтожной нет.
Утро тихое – ходят куры…
На завалинке. Слабый свет…
Просыпаться мило и тихо…
Суп порожний опять хлебать…
Ну а в городе: "Доброе утро!"
А в уме: "Да пошла ты, блядь!"…
Лицемерить совсем не хочется…
И не хочется гнать пургу…
Я не верю в молвы пророчесво…
Я так скоро вряд ли умру.
Смена, смена…
Придет ошалелая…
Мы останемся допивать…
Помирать ничего не сделавши,
Не по-нашему, ёб его мать.
Как проникнуться ширью весеннею,
Как упасть и заснуть, хоть на час.
Как приблизиться к мигу спасения…
И на лестнице устоять…
Как признаться в любви обыденной,
Той, которая лучше всех…
Как потом не бояться унизиться
Слыша смех её, гордый смех.
Не прошла еще молодость видно…
Если хочется жить и страдать…
Если с гадом не хочется мирно…
Если хочется растоптать.
Демагогов, и баб растерянных,
Что решили уже доживать…
И тянуть за собой неуверенных…
И не могущих долго ждать.
Отключу телефоны, компьютер
И апострофы удалю.
И эпоху свою перепутал.
Я на грани эпохи стою….
В Москве меня печатают и правят…
На родине за деньги не хотят…
Им хочется какой-нибудь расправы…
Но только как-то мелко люди мстят…
То девочке с села поставят двойку…
То в день рожденья 8 ставят пар.
А все улыбаюсь потихоньку…
Ну что – ведь куры…
Нет у них забав.
Забава лишь одна.
Одна забота.
Расхристанной пройтись по этажу…
Намазаться морилкою от пота…
И дико пантуть…
С кем же я дружу…
С людьми простыми…
С чистою рекою…
Не с ложью что в погоне за судьбой…
Меня догнала…
Как мне жить с тобою…
А у тебя и дети, и другой…
На похоронах народу много,
Привалили, мать его ити…
Все красивые, и шепчут по-немногу.
Ни проехать, сука, не пройти…
Вылез из переднего сиденья…
Встал, смотрю вокруг и закурил.
Бляди все в подертом опереньи…
Что со мной в общаге, жил, дебил.
Похороны…
Складно привали…
Понаехали. А кто ж его любил.
Он когда-то жил в моей квартире…
И когда-то баб туда водил.
Вот одна из них цветы волочит…
Ей красавице, ну только бы бухать…
Понаехали, стоять мне
нету мочи…
Надо в хату йти, прощаться и прощать…
Я вошел.
Внутри не протолкнешься.
Бабы, бабы, бабы как стена.
Кум с родными, гроб, что остается
Мне прощаться –
Миссия грусна…
А стена то к гробу то не пускают…
Стали над побитою душой…
Тает воск на свечках,
Едик тает…
Что-то в этой жизини не срослось…
Плачет поп.
Он кум его и кореш,
Я реву - пустите же меня…
Ой, прости браточек если можешь.
Падаю, и вывели меня…
Слезы заливают атмосферу…
И жалеют все вокруг меня…
Скучную, холодную премьеру…
Подготовил братик для меня…
Я как будто ничего не вижу…
Только бы дойти, дойти, дойти…
Вижу чьи-то лица, чьи-то спины
И оркестр, как холодно в тупи…
А потом болело сильно ухо.
В день рожденья был совсем один…
Он не дал бы умереть со скуки…
Водки бы налил бы и простил…
Говорили долгими ночами…
Вспоминали молодость свою…
Как гоняли, и как все стояли
Под общагой, где теперь…
Пойму, я конечно поздже,
Что случилось…
Нет его, к чему теперь базар…
Он ушел случайно без причины…
Слава богу я не опоздал…
Ни на похорон
А глупое застолье в школе где хазяином он был…
Мы забудем.
Воля, воля, воля…
Через стол опять же тот дебил.
Говорю теперь уже спокойней,
Чем на кладбище…
Потеряно теперь,
Молодое, буйное раздолье…
Друг мой затворил наружу дверь…
Крепко затворил.
Стихи пишу я…
Долго-долго правда не писал
Я как будто как-то ненароком…
Его жизнь навеки проморгал…
Едем, разговоры затихают…
Я устал – ех ноша не
лекга…
И снежинки на стекле не тают…
Где же годы, я тогда летал…
Над собой, над горем, над землею…
Не лечу, а лишь домой ползу…
По заснеженной по Роменской дороге,
Грусть свою с его судьбой везу…
Дома пусто – тихие поминки…
Я озяб – согреться не могу…
Погружаюсь, льдинки, льдинки, льдинки…
В холодильне воняет потасу.
Где вы, девочки…
Что так его любили…
Не было блин рядом никого…
Умер он и многие забыли…
И о горе. И что далеко
Где-то в поднебесной тихой дали…
Сел чтоб отдохнуть мой старший брат…
Говорили тихо :"Поховали".
Схоронили – нет пути назад…
Словно бег, озлобленный и мокрый…
Словно часть развратницы судьбы…
Нас несут скрипучие поромы…
Мы на них, устали от ходьбы…
И пишу, не думаю о главном…
Я пишу, как снова в первый раз
Как стихи ложатся, тихо, складно…
Как солдаты, будто на парад.
И не думал, что
проснусь когда-то…
И не думал, снова оживу…
Потерял наверно просто брата…
И кому, зачем теперь
служу.
Ветер, разрывающий неволю…
Прилети, возьми меня с собой…
Я тебе шикарный стол накрою…
И уткнуся лысой головой…
В холод твой, и в
мокрые порывы…
Ну неси, неси скорей меня…
Перерывы, снова перерывы…
А в конце – опять, опять петля…
Городские с маникюром девки…
Утонченно делают минет…
Что чужие, что мои соседки…
Одинаковы, им очень много лет…
А меня волнуют молодые,
Дерзкие, Белковский говорит.
Эх душа, деньки мои былые…
А любовь… С другими сука спит…
Как хорошо твориться в тишине,
Без водки, без завистников, оков…
Я нахожусь на сомом-самом дне…
И мои руки вроде без оков…
Я думаю и думаю о ней…
Она могла меня тогда спасти когда-то…
И было б много-много светлых дней
И нам не повезло, наверно с датой…
Но благородство – бедная душа…
Кричать и требовать, а не роптать и плакать…
Её я не могу уже позвать…
И не могу уже её посватать.
Так хочется мне свадьбу отыграть…
И в белом пиджаке рукав испачкать
Так хочется любимую обнять,
А не сидеть и полупьяным чавкать.
Принять из рук мамани каравай…
И видеть слезы, что текут ручьями…
И за столом за праздничным сидеть
С уже ушедшими, но все-таки друзьями.
Меня вы обвиняете лишь в том,
Что жизнь свою я не могу устроить…
Потом, вы разберетесь, но потом…
Нам отношения уж будет поздно строить…
Я вам даю возможность созерцать…
И чувствовать серьёзные моменты…
А вы хотите жить и уповать,
На глупые, немые дивиденды.
От чье-то похоти…
Удушия души…
Просторов и бесчисленных желаний…
Я говорю: "Пиши, себе, пиши!"
А промолчишь не будет оправданий.
Призвание все чаще говорит,
Что так нельзя…
Что надо осторожней…
Она не спит. Она еще не спит…
Листы идут. Их комкать невозможно.
Компьютерная гибкая строка…
И стиль Некрасова, ему лишь подражанье…
Улыбка Монны Лизы кабака…
И лошади из Белополья ржанье…
Жестокая реальность и тоска…
Работа – безтолковая работа…
И запах от кого-то просто пота.
Что оттолкнул…
Что гонит не туда…
А белая и чистая футболка…
Так сексуальна… как и облака…
Поема. Книга.
Антрисоли – полка.
Эх почему-то ноша не легка.
Не зову, не гоню, а прошу..
Дай мне шанс, быть уверенно нежным…
Я одною тобою дышу…
Летом жарким, а мартом неснежным…
Наслаждаться, и просто любить…
Дать тебе все что только осталось…
И по озеру нежности плыть…
Зная, что ненавидишь ты жалость.
День с тобой…Он похож на мираж…
Он красив как из Франции фильмы
Лето, жарко. Толпяшийся пляж…
Мы боимся. Но больше хотим мы…
Вместе быть. Но ты гонишь меня…
Загоняя шары и стесняясь…
И холодную воду не зря…
Я с собою беру… и не
знаю…
Как сегодня мне тихо, поверь…
Тишина – от неё я оглохну…
Не закрыта останется дверь…для тебя
Лишь пока я не здохну…
Радуются, пьют и веселятся.
Мне же хорошо и в тишине…
Мне не надо за свободу драться…
Истину искать в хмельном вине.
Незачем таить все время злобу…
И молчать, набравши в
рот воды.
И роптать на снежную погоду…
Конюши, мои вы Конюши…
Вырывают из контекста фразы,
И цитируют, для собственной нужды…
Для поэзии – ужаснейшей заразы…
Не нужны ни деньги, ни узды…
Не методика, с порожним сорерцаньем…
Не никчемнейший эксперимент…
Есть в поэзии гармония и тайна…
Есть в ней жизни несказанный свет…
Ждете отречения и правды…
Вы в поеме этой тоже есть…
Или в драме будете однажды…
Ведь талантов у него не счесть…
И певец… И бабник несказанный…
И бунтарь, с позицией в зубах…
Только где же слог тот окаянный…
Только где же юной музы прах…
Ищите, и роетесь в могиле…
Слез людских, осколков и стихов…
В доме, иль в продымленной квартире…
Не найдете вы его оков…
Он бежит, бежит – боится стать он…
Для него ведь остановка – смерть.
Лапы елей, лапы, лапы, лапы…
Маяковскому бы только посмотреть…
Сколько выпало зимою нынчей снега…
Сколько нынче я стихов пишу…
Сам себя окутал этой негой…
И поэзией отчаянной дышу…
Рвут куски поемы неумелой…
И цитируют. Не только детка ты…
И на западной вчера читали смело…
Удивляются, как помыслы чисты…
Роль поэта – раньше назывался…
Этот дикий недержанья стиль…
Я что должен что-то в оправданье?...
Я и так уж Вам наговорил.
О, душа моя гораздо
крепче водки…
Шире речки, не перелететь…
Перепрячте на горище лодку…
Поплывем. Эх, только бы хотеть…
Меркальтильно думать о невесте…
Как по уткам на воде стрелять…
Не завидуйте тому кто не на месте…
Не завидуйте – погибнут не отнять…
Ожидание, тихое признанье…
Ковылей и будяков души…
Тихой колыбелью мирозданья…
Нет, пиши, пиши, пиши…
Загребут тебя опять преграды…
Загребут тебя опять долги…
Загребут тупицы, воры, бляди…
Университетов этажи…
В них как в лабиринтах мирозданья…
Не проехать нам и не пройти…
Что такое детские страданья…
И какие милости пути…
Я читал стихи сегодня Пашке…
Он скакал как раз совсем не там…
Где пою я диферамбы девкам…
Идеалам славным и словам.
Думал он про зорьку что под вечер,
Окунает в водоросль косу.
Вспоминал он как голосит кречет…
В лопухах зеленую росу…
Пожелтевших трав на суходоле…
Тихий шелест, вой ночной совы…
Черное – распаханной поле…
Как кусают сильно комары…
Если не намажешься гвоздикой…
Или не закуришь наконец…
Он любуется природою не дикой…
Потому что он природы не венец…
И себя таким он не считает…
И не хочет быть таким и потому
Никого пока не убивает…
Не стремиться в депутаты и тюрьму…
Хлеб и помидор…Немного сала…
Водка даже парню не нужна…
Как душа от шума подустала…
Где б она покой еще нашла…
В тишине, и с другом что бывает…
Редко рядом с ним из-за того…
То он лекции по городам читает…
То все пишет… Что и для кого?
Не ходил бы ты с двухстволкой по долинам…
И людей в краю родном учил…
Здесь асфальта меньше – больше глины…
Если дождь её не колотил…
То, конечно и машиной
можно…
Ну а летом просто благодать…
Многие сюда к гам приезжают…
Водку пить и просто загорать…
Рифму мог бы подобрать сочнее…
Только не возьмут в большой журнал…
Это подобие некрасовской поемы
Что когда болел ты написал…
Хочется курить, но лень подняться,
За строку, цепляется строка…
Лишь вчера я начал улыбаться…
А любить – вот не решил… Пока
Хочется чего-нибудь такого…
Чтоб как в юности, зашибло, понесло…
И не помню случая такого…
Чтобы в любви мне братцы не везло.
Девушки красивые любили,
Женщин лучших я сума сводил…
И все время жил меж или, или…
И все время пел, красиво жил…
Укатали сивку видно горки.
Стойка стала уж совсем не та…
Но от этого пока еще не горько…
И чарует как и прежде красота…
Молодая. Сильная. Живая…
Ходит рядом. Радует мой глаз…
А красивая, и дивная какая…
Как слеза что к песне пролилась…
Я боюсь спугнуть её и тронуть…
Потаённого я чувства не стужусь…
Не глаза, а с синевою омут…
Волосы… как в воду окунусь…
Мне Есенин в голову приходит…
Хочется сказать и про "оскал"…
Нет, Сережа, это не проходит…
Монна Лиза, нем не идеал…
Так раскрутил, так заверховодит…
И тобой, зараза, и другим…
То приблизит, то совсем потопит…
Холодом естественным своим…
То приблизит, то раздавит разом…
Уезжая на такси с другим...
Знает, что люблю, банальна фраза…
Но не верит мне. Считает "не таким"…
Дарит и надежду и тревогу…
Дарит нежность. И тепло души…
Я не потревожу и не трону…
Я в засаде. Эх вы, Конюши…(камыши).
Поверь, поверь… не будет больше фальши…
Поверь, поверь. Наверно я нашел…
Я не хочу бежать куда-то дальше…
Влюбился я. Смотрю неловко в пол…
Когда тебя увижу, я смущаюсь…
Обыденность она не для меня…
Я не ищу, не плачу, не пугаюсь…
Не требую, монетою звеня.
Я стал покорен, жду надеюсь тихо…
Что шанс один, когда-то дашь ты мне…
И увезу тебя я лихо-лихо…
И расскажу как близко ты ко мне…
И как ты далеко… Не будь жестокой…
Не отвергай же просто так меня…
Не думай о превратности порока.
О как же эта ноша не легка…
Не позней осенью, кажись о прошлом годе…
Мы вышли поохотиться в дубы…
Все как обычно, классная погода…
В лесах еще шатались по грибы.
А мы в забродах перешли речушку.
И к острову заветному пошли…
Сашко, забыл костюм, но взял литрушку…
Но перебраться кое-как смогли…
В болоте тишина, и дичи нету…
Расстроились, не взяли на хапок…
Тут было ничего не видно этим летом
От зелени, о дивный осторвок…
Тут все меняется, как будто бы игрушку…
Компьютерную кто-то сотворил…
Вчера еще была здесь лишь опушка
Сегодя буреломы, нету сил…
Не то чтобы идти а продвигаться…
Но ташимся. Без мяса что за день…
Нет мы не жадные, куда нам наживаться…
Эт вам не тундра, волки и олень…
Ну хоть бы козку завалить на юшку,
Иль маленького очень кабана…
Чтобы сюрпой побаловать подружку…
Не обеднеет часом и страна…
Они ведь бьют, а мы же что же, хуже…
Мы на земле ведь дедов и отцов…
А будет время в лес пускать не будут…
Эх понаехало с Донецка молодцов…
Кончайте вы. Давайте дальше думать…
Чего же думать. Я счас погоню…
А ты веди людей. И я угрюмый,
Поправился, вздохнул. Уже иду…
Они нашёптывать. Я руку подымаю…
И замолкает лишь на миг братва…
И тишина с безмолвием на пару
Все слушает, что думает трава…
Не желтая, нетоптаная осень
Нам дарит напряжение и блажь.
У Валентина седина, не проседь…
Он был таким всегда. Как в зиму пляж…
И Ваня еще школьник, с ним вдогонку…
Уходят в сосны, боже их храни…
А дед ему все не дает двухстволку…
Кацапы они жадные…они…
Эх, сапоги скрипят, как много шума…
Мы издаем… потише, я прошу…
Павло идет со мной, и тихо думал…
Что б Валентин чего не чудонул…
Дорога не накатана, пропала…
Деревья повалились тут и там…
И чистотел зарос, трава густая…
Подходим ближе к золотым местам.
Было-было. Так скажут тут когда-то…
Профессор з Сум… похажив на низ.
Замолкли в ожидании ребята…
На намера… куда же ты зализ…
Тут ничего тебе не видно будет…
Пройдись чуть дальше, возле елки стать!
В моменты эти каждый что-то чудит…
И хочет место лучшее занять.
Сашуня все, не дергайся, не парся…
Они пойдут конечно на тебя…
Я все. Стою… Расслабся ты, расслабся…
Уду вперед. Веду с собой стрелка.
Паштет идет с шестнадцатым калибром…
Вдруг начинает пули он искать…
Ты телефон поставь сейчас на вибро…
А то зазвонит, --- же вашу мать…
Та все понятно, че переживаешь…
Ты мне скажи как здесь получше стать…
Вот так вот стой. И не дай бог промажешь…
И снова шепотком про туже ….мать.
Один остался. Выдохнул. Быстрее
К посадке подхожу густой сосны…
На сердце как-то стало веселее…
Как бабе в день "любови
и весны"…
Передо мной задумчивое царство…
Стучит лишь дятел, в шорохе листвы…
Что под ногами. Стал я примеряться…
Так видно. Слева классно. Две сосны…
А где Павло. Совсем
его не вижу…
Ишь спрятался – ототник-пилигрим…
Прищурился, и вот как будто слышу…
Гоп – гоп! Погнали мы Вперед глядим…
Свой Иж держу. Глазами нервно шарю…
И Даже руки больше не дрожат…
Не двигаюсь, застыл. Ловлю ушами…
Тот звук, который долго-долго жлал…
Момента единения мужского…
Вдруг справа козы… Медленно идут…
Эх далеко. Увидят. Эх проскочат..
Нет щас заразы справа обойдут…
И выстрелы как продоженье мысли…
Одна упала. Две через меня…
Через мгновенье снова, снова выстер…
Одна лежит, а как же у Павла…
Раздался крик животного. Поранок…
Еще кричит. Гонцы уже видны…
Вонуюсь, тише-тише. Вечер ярок…
Стихает гон. Ну вышли молодцы.
Дорежь её, кричит. Мы ищем ножик…
Скорее в лес. К болту и воде…
Пришел Сашко. И Ванечка – мальчонок…
Ламайте палки… двое есть уже.
Скорей, скорей… чтоб только не попастся…
Скорей, скорей… нам надо уходить.
Чтоб засветло до дома бы добраться,
И выпить, и попеть, и суп сварить…
<br
|
|
Категория: Новости |
Просмотров: 374 |
Добавил: iginin
| Рейтинг: 0.0/0 |
|  |
 |  |
 |  |  |
|
| Поиск |
| |
|
| Календарь |
| |
|
| Архив записей |
| |
|
|
