| Меню сайта |
 | |
 |
| Категории раздела |
| |
|
| Мини-чат |
|
|
|
| Наш опрос |
| |
|
| Статистика |
|
Онлайн всего: 4 Гостей: 4 Пользователей: 0 |
|
| Форма входа |
| |
|
|
 |  |  |
 | Главная » 2010 » Апрель » 27 » Без заголовка
|
Метр Регрен, новый начальник полиции, оставил только патрули, под предлогом охраны правопорядка.ИВЕЙН И ЭЛИЗА (февраль 1421 г.)
«Без сомнения, барон Лейденвер был одним из выдающихся людей той эпохи: он сам был человеком-эпохой. Человек, сумевший создать саму эпоху чернилами и пером. Известно довольно много его портретов, но наиболее удачным следует признать выполненный кистью Рафаила Элькади. Даже в неоконченном наброске мастеру удалось передать черты, которые определили судьбу: воля, стремление к высокому и беспримерная верность. Согласно бытовавшей шутке - в Империи было четверо, которые никогда не спали: Королева, Королевский убийца, Королевский Дьявол и – Королевский секретарь…»
Даниэль фон Цеппельхоф «Краткая история в лицах»
Возвращение в столицу было безрадостным, причина – того хуже.
Отто фон Эренвер был убит 25 февраля двумя выстрелами в упор студентом Университета Артуром Лейсом, которому отказали в лицензии.
Следовало бы выяснить, было ли убийство рациональным обдуманным решением, вызовом, спланированной акцией, за которой стоял кто-то еще, или результатом расстроенной психики.
Случай был вопиющим, и этим вопросом занялись настолько рьяно, - или непрофессионально, - что Артур Лейс не дожил до суда.
К несчастью он тоже посещал «Друзей справедливости», был не разлей вода приятелем Ромулена, которого все-таки вышибли чуть раньше. Вроде бы искали и его, но Ромулен куда-то исчез, и поговаривали, что он принял покровительство какого-то эксцентричного старого аристократа, - а еще вернее его молоденькой женушки, - и наслаждается соком солнечных теравийских лоз и обществом, приятным во всех отношениях.
Ромулен появился в Коруне на следующий день после того, как по улицам вихрем пронесся эскорт королевы. Еще более худой и злой. И сразу же развернул боевые действия по всем фронтам.
Потрясение от смерти Лейса для Университетского братства, было едва ли не большим, чем его поступок. Многие были уверены, что школяр оказался просто козлом отпущения, случайно попавшимся не в то время и не в том месте. Однако на вполне сдержанные протесты, несдержанно отреагировала уже Королева. Ей до смерти надоели вечные полемики, памфлеты и критические дискуссии, и Альберта слету нашла решение, казавшееся самым оптимальным.
Да, те самые лицензии.
Метр Ренсар сохранил свое место, но ректора больше не могли избирать. Почти половина преподавателей лишилась своих должностей, без возможности найти что-либо иное. На этот раз королева была готова к возможным волнениям в Университетском городке, что позволило пресечь их в зародыше.
Оцепление, патрули и построенные перед главным корпусом шеренги солдат, заставили задуматься самые горячие головы о том, стоит ли их сложить. Полковник Рамс имел приказ стрелять только при прямой угрозе жизни, но ведь никто, включая его ближайших офицеров, об этом не знал.
Постепенно обстановка вроде бы нормализовалась: ученой братии позволили шептаться по углам, хотя некоторым и пришлось познакомиться с тюремным бытом уже не в Жиоль-блошнице за мелкое хулиганство. Метр Регрен, новый начальник полиции, оставил только патрули, под предлогом охраны правопорядка.
Ивейн Лейденвер когда требовалось, тоже мог проявить решительность. Но над письмом, найденным при канцлере и попавшем через Таггерта к нему, думал долго и серьезно.
С одной стороны, он был обязан немедленно ознакомить с ним Королеву. И это свидетельствовало о его верности и преданности. С другой стороны – о письме было известно только двум офицерам, которые не имели никакого представления о его важности. Оно бросало тень на имя Отто Эренвера – Ивейн уже достаточно знал королеву Альберту, чтобы представить, как она расценит действия канцлера. В этой связи, получалось, что он косвенным образом предает человека, которому обязан своим нынешним положением.
Ивейна – это не волновало. Честь он предполагал не как внутреннюю принадлежность, а как безупречную репутацию.
Но у королевы могут возникнуть сомнения на счет его «моральной устойчивости», - а это чревато.
- Смерть Канцлера доставит нам много хлопот, - позволил себе заметить Лейденвер, все еще сомневаясь.
- Скорее развязала руки, - заметила Королева, - Хороший предлог, чтобы провести большой процесс. И разворошить несколько осиных гнезд. А под шумиху взять, тех, кто уже давно портит нам нервы.
Ивейн сдержанно улыбнулся вольному обороту речи.
- В бумагах Канцлера было найдено кое-что важное.
Он положил на стол нераспечатанный конверт. Альберта бросила на него красноречивый взгляд, но лицо секретаря было непроницаемо.
- Монастырь Святого Гервасия? - Королева распечатала конверт.
В один миг лицо ее побелело.
- Как он посмел! – прошипела она, отшвыривая письмо, - Этого уже слишком! Одной строчки достаточно, чтобы обвинить его в измене. Ивейн, вы должны изъять ВСЕ бумаги канцлера! Если понадобится, простучите стены, вскройте полы… Все, до последней записки должно быть здесь! Вы меня поняли?!
Ивейн коротко поклонился. Он был великолепным исполнителем, всегда избирая оптимальный способ решения поставленной задачи.
Менее чем через сутки рассортированные архивы покойного канцлера пополнили его собственный. Отдельно королеве была представлена личная переписка.
- Он все же не удержался от интриг! – констатировала Альберта, грустно перебирая письма в Бригит.
- Не думаю, чтобы Отто фон Эренвер замышлял что-либо против вас. Скорее всего, он просто хотел иметь возможность как-то влиять на вас. Только еще не решил как, - невозмутимо заметил Лейденвер.
- Это не первая попытка, - Королева легко рассмеялась, - Чего стоит твое появление. Канцлер Эренвер не был слеп. Не думаю, что он не учитывал возможных… побочных последствий. Молодая Королева… Молодой симпатичный секретарь…
- Я не настолько глуп, - Ивейн умудрился сказать это сухо, но доверительно.
- Я тоже, - Королева кивнула, - пиши Указ, Ивейн… Должность канцлера отменяется. Все равно Парламент я восстанавливать не буду. У меня будет своя канцелярия, в ведение которой переходит архив, гонцы, финансы… Все бумаги, через канцелярию – ко мне. Я больше не позволю делать что-либо в обход меня!
Перо Ивейна порхало по бумаге, помечая основные положения. Королева металась по кабинету.
- Сейчас – Таггерта ко мне. Да, - спохватилась она, - Подготовь указ о своем назначении.
Ивейн выразительно вздернул бровь.
- Канцелярию возглавишь ты, - сообщила как само собой разумеющееся Альберта.
*** (Клара)
Траурный венок на двери, окна первого этажа завешены черными полотнищами. Дом Эренверов погружен в скорбное молчание, даже слуги скользят бесшумными тенями, и звяканье ложечки за столом звучит в густом тягостном безмолвии неуместно, как праздничный марш.
- Ты уже слышала? – Луиза фон Эренвер обратилась к дочери, не поднимая головы от шитья.
- О чем? – Клара продолжала смотреть в окно, машинально разглаживая складки траурного платья.
- Тело твоего отца еще не засыпано землей, а Королева уже отменила должность Канцлера, как будто синекуру какую-то!
- Какая нам сейчас разница? – девушка безучастно пожала плечами.
- Она учредила свою канцелярию, - с сарказмом продолжила фру Эренвер, - попомни мои слова, вся власть достанется этому выскочке Ивейну. Он и так прибрал к рукам, все до чего смог дотянуться! Помнишь этого нахального мальчишку, который составлял отцу бумаги и вечно совал нос куда не следует?
Клара моргнула и слегка вздрогнула, но раздраженная фру Эренвер этого не заметила.
- Нет справедливости на свете, - пальцы женщины яростно дергали нить, - Твой отец всю жизнь положил служению Империи! Лишней марки себе не взял! Наоборот, мы до сих пор в долгах – как в шелках!
На последних словах в голосе женщины отчетливо ощущались слезы.
- Ивейн оплатил похороны, - но ее словно не слышали.
- Она уже жаловала ему поместье и дворянство! Сыну прачки! Ублюдку!.. Осталось женить на какой-нибудь наследнице!
Клара вздрогнула снова и зябко поежилась. Вспомнила дерзкие шальные глаза, которые, кажется, смотрели на нее с неподдельным интересом…
- В конце концов, папа тоже бастард, - Клара встала, обрывая неприятный разговор.
Луиза Эренвер несколько минут сидела, словно пораженная молнией, хватая ртом воздух.
- Отто фон Эренвер был Королевским бастардом! А его мать благородной женщиной! – донеслось до Клары уже в коридоре.
Отто фон Эренвер был похоронен в фамильном склепе, рядом со своей матерью, слывшей когда-то первой красавицей. Не одно сердце было брошено к миниатюрным ножкам, но она наметила птицу самого высокого полета. Ко всему прочему, прекрасная Маргарита была умна, и эта война королевы Изабеллы, пожалуй была потруднее, чем те, который ведутся с помощью пушек и солдат.
Королева Альберта не почтила семью усопшего своим присутствием, и столь явный знак монаршего нерасположения, несмотря на предпринятые жесткие меры, стал сигналом для остальных. Господа придворные – суевернее деревенских старух, они боятся даже приближаться к тем, от кого могут заразиться невезением.
Луиза Эренвер была возмущена подобным неуважением, однако для Клары это стало даже облегчением – зачем превращать проводы близкого человека в помпезное мероприятие. Она вообще всегда чувствовала себя неуютно в обществе, стесняясь нескладной фигуры, которую трудно было назвать соблазнительной, тусклых не очень густых волос, кожи, почему-то совсем не желавшей сиять свежестью и молодостью, лица, чьи черты были далеки от классических идеалов…
- Какая наглость! Какая бестактность!
Клара скосила глаза на шепот матери и задохнулась, словно от удара в грудь.
«Как ты изменился… Боже, какой холодный у него взгляд…»
Господин королевский секретарь барон Ивейн Лейденвер отстоял поминальную службу до конца, отдавая дань уважения и памяти своему первому покровителю. Мог ли он думать в этот момент, что шестьдесят с лишним лет спустя потомки Аверно и даже Ренцио так же будут стоять в первом ряду у его гроба рядом с многочисленным семейством – безутешной супругой, тремя сыновьями, двумя дочерьми, невестками, зятьями, внуками и правнуками, отдавая дань своему верному слуге и соратнику…
Нет! Он – думал о другом: о том, что ему еще предстоит сделать! Первым делом – продумать саму систему, чтобы ни одной осечки, ни одной лазейки. Потом – люди. Это сложнее! Люди всегда могут испортить самую блестящую схему…
«Боже, сколько работы!.. Боже, правая рука Королевы! ..."
Он осадил себя. Незаменимых - не бывает! Канцлер лучший тому пример. А значит – все должно быть безупречно! Он сам должен быть более, чем безупречным…
Ивейн… он стоял так близко от нее, что если бы Клара посмела протянуть руку, то коснулась бы его узкого рукава… никогда он еще не был так близко.
Право, да ведь теперь пропасть между ними уже не так разительна!
Но стихли последние слова заупокойных молитв, и она физически ощутила пустоту за спиной. Не думая ни о чем, не разбирая пути, она бросилась следом…
- Ивейн…
Клара замерла, не в силах подобрать слов. Теперь, когда разница между их положением если не уничтожена полностью, то по крайней мере сглажена.
…Отстраненный прозрачный взгляд ледяных голубых глаз. А за спиной уже тень матушки.
- Мои соболезнования, демуазель Эренвер, - короткий поклон, - Мои соболезнования фру Эренвер.
Стоя на ступенях часовни, Клара смотрела ему вслед и благословляла дождь, который тек по щекам и прятал ее слезы.
***
Королева праздновала очередной, никому - включая ее саму – не нужный День Рожденья.
На этом празднике, чужих, - хоть и не желавших в том признаться, – было двое: она сама и ее секретарь.
Альберта наблюдала за уверенно держащим себя, как всегда более чем сдержанным Ивейном и понемногу проникалась их схожестью.
Им обоим было глубоко противно так называемое «высшее общество», и в тоже время – они жаждали признания…
Королева! Уж в этом-то она властна более чем!
Прости, Ивейн, но позже – ты поймешь…
- Барон Лейденвер…
- Ваше Королевское Величество, - поклон.
- У вас усталый вид, вы совсем невеселы. Я понимаю, последние дни вы сбиваетесь с ног… вам следует отдохнуть! К тому же, вы так и не побывали в своем имении, - боюсь, я слишком злоупотребляла вашей помощью.
Кипятком обжигающее непонимание! Не гнев, досада или обида – именно не понимание: что я сделал не так?!!
Жадные лица вокруг, ловящие каждый жест, каждый знак: отблеск взгляда, отзвук тона – намек…
- Прежде, чем вы покинете нас, - сопроводите меня в танце.
Сейчас очередь павана и они начинают его с середины.
Альберта не танцевала, наверное, век. Ивейн – начал брать уроки не так давно: когда стал в состоянии их оплачивать.
- Вам пора жениться, барон Лейденвер, - замечает Королева межу па, - Я хочу, чтобы ваше имя было кому передать.
Он начинает понимать.
- При всем почтении, мое положение…
- Ваше положение – это я! Я желаю, чтобы оно было упрочено.
- Я не смею благодарить Ваше Величество.
- Вы отблагодарите меня тем, что как можно быстрее решите этот вопрос. Ваш ум нужен мне ежедневно…
Финальный поклон.
- Я повинуюсь Вашему Величеству. И отбываю немедленно.
Королева Альберта даже не улыбнулась – она была уверена. Они поняли друг друга, и Ивейн, как всегда, сделает все наилучшим способом.
Уйдя с бала раньше всех, Ивейн почти летел по коридорам. Королева ясно выразила свою волю…
И эта воля была его благословлением!
Он подошел к поставленной задаче со всем пылом: вначале отобрал семейства не слишком знатные, - его никто бы не принял в иных, несмотря на всю протекцию Королевы, - но и значительные с точки зрения геральдики и истории.
Затем, следовал отбор тех семейств, в котором были пригодные для брака дочери – девицы от 14 до 25…
Все-таки жена предпочтительно не должна быть старше и - на много младше мужа. И чем больше разница – тем хуже…
Однако выбирать пришлось уже по другому критерию – благосостояние будущих родственников. Только потом Ивейн распорядился своему новому штату собрать информацию о заданных девицах.
Не официальную: какой долей ренты и прочее, - могли располагать его потенциальные невесты он знал и так. Информацию он собирал личную, хотя обошелся и без портретов.
Ивейн Лейденвер – предпочитал изложенные на бумаге факты.
Желательно, чтобы бумага была гербовой.
Окончательно он сделал выбор, просматривая отчеты уже в Лейденвере.
Лейденвер… Это была сказка! Детская мечта… Роскошный особняк с парком, прудами, в окружении холмов… И он – хозяин!
Сумрачная аллея буков, вязов и тополей вела к новомодному трехэтажному строению. Оно несколько пришло в запустение из-за перипетий последних лет, но требовалась только умелая рука.
Впервые никуда не торопясь, гуляя по своему парку, Ивейн понял, что можно наслаждаться тишиной, безлюдием, безмятежностью…
Сидя на скамеечке на берегу своего пруда, барон Лейденвер и определился с возможными супругами. Конечно, он не рассчитывал на мгновенный успех, но, в конце концов, - он умел добиваться поставленных целей!
Сделанное письменное предложение не удивило, а просто потрясло семейство Рейвендорф.
Первым побуждением старого барона было попросту разорвать послание, составленное в оскорбительно-казенном тоне. Баронесса подняла письмо, брошенное мужем в приступе праведного гнева, и задумчиво посмотрела на виновницу беспокойства, присутствующую тут же.
Элизе шел уже двадцать первый год – поздновато для невесты. Эпонина Рейвендорф была вынуждена с грустью признать, что хотя внешность ее единственной дочери безупречна с любых позиций, - толку от этого никакого. Предложение барона Лейденвера было единственным, полученным Элизой по той простой причине, что иного приданого, кроме имени у нее не было.
Как средств и возможностей для охоты на мужа при дворе, закрытом для них еще покойным Августом ввиду горячего нрава Манфреда Рейвендорфа.
Однако, похоже, что именно имя и требуется Лейденверу, чье происхождение было известно всем. За новоявленным бароном стоит Королева и не приходилось сомневаться, что он действует с ее ведома, если не по прямому приказу. Стоило ли еще больше сориться с коронованными особами?
Примерно в это же время барон Рейвендорф, уже успокоившись и вернув себе способность рассуждать здраво, с не меньшей грустью, чем его супруга, думал о том, что к тому времени как его долгожданному и обожаемому двенадцатилетнему сыну придет пора вступать в наследство – ему достанется лишь рассыпающаяся груда камня, заполненная закладными. Не первый год ему приходилось ломать голову, на чем можно сэкономить и где достать деньги в принципе…
Элиза же получала шанс не остаться в старых девах и окончить свои дни приживалкой у кого-нибудь из дальней родни.
Но Лейденвер! Это уж ни в какие ворота!
За обеденным столом царило напряженное молчание, но Элизе не надо было слов, чтобы знать о чем именно думают родители.
- Папенька, я полагаю, что мне самой следует поговорить с бароном Лейденвером о его лестном, - последнее слово прозвучало несколько ядовито, - предложении. Вы не могли бы послать ему соответствующее (и снова капелька ехидства) приглашение.
Манфред и Эпонина Рейвендорф переглянулись.
- Это ее жизнь, - тихо проговорила баронесса мужу, и больше не подняла глаз от тарелки.
Барон Рейвендорф сжал серебряную вилочку так, что она согнулась на подобии штопора.
Ивейн не заставил себя ждать, выехав как только получил ответ из Рейвендорфа. Следуя за указывающим дорогу слугой, он оценил, что представленные ему сведения были не точны – замок и поместье в целом, как оказалось, были в еще более плачевном состоянии. Его невеста смотрелась здесь неуместно, как чайная роза на деревенской грядке, и судя по взгляду – она сама это великолепно осознает.
Похоже, выбор был сделан правильный…
Элиза Рейвендорф придирчиво осматривала жениха, почти не скрывая своего плохого настроения. Барон Лейденвер, поднятый Королевой на недосягаемую высоту, в руках которого сосредоточились практически все нити, ведущие к Королеве - вызывал у нее болезненное любопытство. Она почти желала, чтобы он оказался безобразным пошлым стариком, чтобы иметь основание своему отказу или хотя бы венец мученицы, жертвующей собой во имя семьи!
Но к ней приближался худощавый не слишком высокий молодой человек с гладко зачесанными назад светлыми волосами, одетый строго и с некоторым щегольством, которое трудно было ожидать от человека, начавшего карьеру с поваренка.
Его сдержанная и уверенная манера себя вести невольно располагала к себе, и при этом необъяснимым образом раздражала – безродный выскочка не должен быть таким.
Элиза сделала приглашающий жест и отметила, что его холодные голубые глаза смотрят на нее с не меньшим интересом.
- Демуазель Рейвендорф, я догадываюсь, что вы собираетесь ответить мне, - его шокирующе чувственные губы изогнулись в улыбке, - но позвольте мне все же сказать несколько слов.
Элиза чинно сложила руки на коленях и постаралась унять распаленное деревенской глушью воображение.
- Я слушаю вас, барон, - в его присутствии этот титул прозвучал гораздо более естественно, чем раньше.
- Вы производите впечатление девушки умной, поэтому я буду говорить с вами прямо, хотя некоторые вещи могут быть вам неприятны.
Элиза склонила голову, еще больше заинтригованная.
- В нашем случае речь изначально идет о браке по расчету. И я хочу, чтобы расчет был честным. Для вас не секрет, что за моей спиной не стоит 10 поколений благородных предков. В случае нашего брака, я получаю титул и герб, не нуждающиеся в каких-либо дополнениях. Ваша семья в немилости и бедна. Этот брак даст вам место при дворе – не думаю, что такая девушка, как вы с радостью хоронит себя в местной грязи, - достойную старость отцу и матери, образование и карьеру брату. Остальное будет зависеть от вас.
Пауза была необычайно долгой. Потом он продолжил:
- Мы с вами не связаны нежным чувством, поэтому вы будете полностью располагать собой. Единственное, что мне все-таки хотелось бы, так это растить все же своих детей.
Последнее замечание граничило с грубостью и несло людской, но Элиза думала не об этом.
Удивительно, уступая так много, он не выглядел униженным, скорее обсуждающим выгодную сделку.
Если бы он начал говорить с ней о любви, нести слащавые глупости, Элиза с негодованием выставила бы его. О, если бы он был стар или уродлив!.. Но перед ней сидел привлекательный, даже несколько смазливый, полный сил и честолюбия мужчина, который обращался прежде всего к ее уму. Его взгляд был по-деловому оценивающий и – Боже! - ей это нравилось!
Элиза улыбнулась ему.
- Я совершила бы ошибку, о которой жалела всю жизнь, если бы не приняла вашего предложения, барон. Думаю, мы прекрасно подойдем друг другу.
Улыбающийся Лейденвер со тщательно отработанным изяществом склонился к ее руке. Было заметно, что он откровенно доволен.
- Я действительно счастлив, демуазель, что вы приняли мое предложение, - искренность в его голосе была выверена до унции.
Жизнь обещала стать интересной!
Может ли быть что-то менее значительным, чем свадьба простолюдина и провинциалки?
Будем честными, такое событие врядли бы вообще заметили. Если бы заметили то, только как повод указать им их место, - последнее с краю… у двери… А еще лучше – за ней.
Однако ситуация резко меняется, когда становится известно, что мероприятие почтит своим присутствие королева. Свадьба Ивейна Лейденвера приобретает статус из события личного плана – в знаковое: из-за ограниченного числа приглашенных. Кто удостоится чести попасть в четко обозначенный круг особ близких к государыне?
О том, чтобы свадьба состоялась в столице, тоже распорядилась королева, хотя родители невесты без сомнения предпочли бы скромную церемонию в фамильной часовне.
Манфред Рейвендорф не находил себе места с тех самых пор как матримониальное предложение королевского секретаря было самым неожиданным образом принято его уверенной в себе дочерью. Фигура будущего зятя его не впечатлила при личном знакомстве, и, определив его для себя как человека расчетливого, беспринципного и циничного, барон все же решился на разговор с дочерью перед самым отъездом.
- Элиза, дорогая, - он нервно расхаживал по кабинету, - Я понимаю, что стесненное положение нашей семьи лишает тебя многих радостей, столь значимых для молодой девушки. Что тебя должно угнетать отсутствие общения с достойными молодыми людьми, среди которых ты могла бы найти более подходящую партию… Я хочу сказать, что тебя никто не заставляет идти под венец, и ты абсолютно свободна в своем решении. Ты не обязана этого делать…
Элиза с удивлением слушала долгую и несколько бессвязную речь отца.
- Папа, но я хочу выйти замуж за Лейденвера!
- Элиза, - барон Манфред стиснул руки дочери, - Подумай! Я не буду спокоен, зная, что моя дочь несчастна.
- Не беспокойся, папа. Я думаю, что буду очень счастлива.
Элиза пресекла дальнейшее обсуждение. Она с трудом могла спать, так ей не терпелось попасть в столицу.
Все ее ожидания и надежды оправдались сверх меры. Ивейн принял их в своем доме на набережной Согласия, не нарушая приличий, ибо он преимущественно жил во дворце, дабы всегда находиться под рукой королевы.
- Как видите, демуазель Рейвендорф, дом в прекрасном состоянии, но отделка оставляет желать лучшего. Я им совсем не занимался, а в скором времени нам предстоит принимать Ее Величество, не считая еще сотни знатнейших семейств. И вам наверняка захочется обустроить дом по собственному вкусу и удобству. Кроме того, понадобится соответствующий штат прислуги.
Элиза рассматривала старомодные обои, желтеющую штукатурку, мебель в чехлах, едва подавляя желание закружится в легкомысленном танце и прикидывая, что времени у нее совсем не много.
Впрочем, когда женщина хочет потратить деньги, ей много времени не требуется.
А скучать уж не придется точно! Она уже послала горничную разузнать, кто считается самым лучшим портным, чтобы сегодня же нанести ему визит: не может же она появиться на людях в том убожестве, которое они привезли в сундуках! Это было бы катастрофой и позором, немедленно поставившей на ней несмываемое клеймо парии.
- Мне бы хотелось поговорить с управляющим и узнать какой суммой я могу располагать, - сладко пропела будущая баронесса.
- Свои дела я веду сам. Поэтому могу сейчас же ответить на ваши вопросы.
Услышав, сколько он определил на содержание дома, устроение приема, и какая сумма назначена ей на личное содержание, Элиза почувствовала, что у нее кружится голова, - отец тратил меньше за год!
Ивейн наблюдал за выражением лица своей невесты с улыбкой в вечно холодных глазах: эта женщина создана, чтобы блистать, и она это знает. Он не мог бы сделать лучший выбор, чтобы засвидетельствовать достигнутое им положение, а главное, - она готова быть его союзницей.
Собственно, именно это он и подразумевал под словом верность.
Время до свадьбы пролетело в сумасшедших хлопотах, среди которых тихая провинциалочка продемонстрировала себя естественно, как рыба в воде.
В последние минуты своего девичества, Элиза фон Рейвендорф придирчиво оглядывала себя в зеркало. Свадебное платье подкупало своей роскошью, но не выглядело кричащим. Изумительный гарнитур из топазов и аметистов превосходно шел к ее глазам. Чувствовалось, что его тщательно подбирали, - и какая разница, почему он это делал. Она решила одеть именно это вместо фамильных драгоценностей матери, - Ивейн поймет знак.
Элизе в высшей степени нравилось виденное отражение: она выглядела именно так, как и должна выглядеть наследница рода Рейвендорф, чья благородная кровь читалась в каждой черточке породистого лица, посадке головы, форме ногтей…
Элиза упивалась моментом, когда отец вел ее к алтарю и все взгляды были обращены на нее. Огромный усыпанный цветами, увитый лентами, весь в разноцветных полотнищах флагов собор. Острый взгляд королевы, от которого слегка покалывает кожу… Знатнейшие вельможи Империи, среди которых ей отныне предстоит вращаться… Шафером у Ивейна настоящий принц, не меньше.
И какой принц! Что-то вроде прирученного тигра.
Из всего этого великолепия немного выбивался только барон Рейвендорф, не пожелавший, быть обязанным зятю еще и нательной рубашкой.
Элиза улыбалась, подавая руку жениху в черном бархате. Она не будет ему изменять – это недостойно и глупо.
Губы уже супруга едва наметили положенный поцелуй, новобрачные склоняются перед королевой... У Элизы сердце стучит в висках.
Альберта с некоторым удивлением рассматривала жену Ивейна. Она ожидала увидеть скромную серенькую особу, скорее всего недавно покинувшую детскую и отлученную от нянек.
Эта женщина была хороша, как породистая скаковая лошадь. Изящна и величава. Выступает так, что королеве есть чему поучиться.
А в глазах – омуты гуляют…
Знает ли Ивейн, с чем играет?
- Вы сделали правильный выбор, - обратилась к ней Альберта.
- Разве я могла поступить иначе, - тонко улыбнулась баронесса Лейденвер.
Королева улыбнулась в ответ недосказанному, оценив собеседника.
- Я буду рада видеть вас среди моих фрейлин.
- Это большая честь, - Элиза присела в реверансе, бросив взгляд на мужа.
У Ивейна дрогнули уголки губ, он тоже оценил короткую беседу.
Шквал поздравлений обласканной своенравной королевой четы постепенно переходит в прием, и новобрачные открывают бал вдвоем.
- Лишний раз убеждаюсь, что не ошибся в выборе, - Ивейн непринужденно вел невесту в танце.
Невеста - цвела!
Он уверенно вел в танце свою невесту.
Жену!
Не кстати перед глазами встало другое девичье лицо. «Анна?.. нет… Клара. Дочь Эренвера звали Клара»
Когда-то, в другой жизни, - она была недосягаема для него.
А сейчас, он был женат на женщине, которая превосходила ее красотой, умом и обхождением в десятки раз…
В эту ночь он любил ее так, как будто она была его первой женщиной. В каком-то смысле, так оно и было.
После свадьбы молодые супруги виделись не часто. Баронесса Лейденвер не заставила дважды повторять приглашение в штат фрейлин королевы, не собираясь при этом довольствоваться местом какой-нибудь подавальщицы платка, Ивейн же и так работал, похоже не 24, а все 48 часов в сутки и полностью одобрял рвение жены.
При таком образе семейной жизни, встретились они не за общим столом в своем доме, а в дворцовом коридоре.
Ивейн поцеловал протянутую руку, перехватив по удобнее пухлую папку.
- С нашей последней встречи вы стали еще красивее, баронесса.
У Элизы что-то дрогнуло внизу живота.
- Вы заняты сегодня вечером, барон? Возможно, мы могли бы поужинать вместе.
- Для вас, баронесса, у меня всегда есть время.
Поймав любопытный взгляд пробегавшего мимо пажа, Элиза со смешком заметила:
- Мы так и не виделись со свадьбы, барон. Еще немного и нас обвинят в небрежении супружеским долгом.
- Сударыня, я никогда не пренебрегаю своим долгом, - многообещающе подчеркнул барон Лейденвер, прежде чем удалиться.
Для совместного ужина, - и с продолжением – надо было еще изыскать возможность. И как это во дворце кто-то еще умудряется изменять вторым половинкам!? Для этого надо обладать навыками профессионального шпиона или задатками чародея! Но баронесса постаралась на славу, и ужин совсем не понадобился… почти. Кроме десерта.
О эта восхитительная благопристойная распущенность! Назначать свидания собственному мужу, да еще так, как будто они едва знакомы.
А разве знакомы?
Кто этот незнакомец, пьющий ее прерывистое дыхание… Чьи руки сейчас причиняют сладостную боль наслаждения… Кто он, берущий ее так глубоко, мощно и резко, словно ураган пронизывающий тело…
Когда он раздевался, Элиза ухитрилась разглядеть у него на спине слева у лопатки длинный тонкий шрам.
След от хлыста? Кто-то ударил его хлыстом с такой силой, что остался шрам… Почему-то эта мысль привела ее в восторг до сладкой дрожи во всем теле. Широкий замах, свист рассекаемого воздуха и гибкое жало опускается, вырывая полоску кожи, - кровь, судорожная волна боли… С горловым стоном баронесса Лейденвер фон Рейвендорф впивается в губы мужа, чтобы потом, позже – оплести его плющом и уснуть, прижимаясь к плечу «незнакомца».
Она не хочет его знать, - так интереснее.
Проснувшись утром в одиночестве, Элиза потянулась и снова опрокинулась в надушенные подушки – Ивейн, ты неподражаем! Сбежать, как от надоевшей любовницы!
Она звонко расхохоталась.
В следующий раз приглашение ему что ли послать… на карточке с золотым обрезом!
Деловитый, собранный, как всегда застегнутый на все пуговицы с непроницаемым выражением лица – Ивейн. Однако присутствует в его облике еще какая-то неявная нотка, как будто едва уловимый аромат духов.
- Вы просто светитесь от счастья, - со сдержанной улыбкой заметила Королева.
Счастье?
Удивленный Ивейн недоуменно поднял голову.
Да! Он, барон Ивейн Лейденвер фон Рейвендорф, Глава Ее Величества Канцелярии, был счастлив.
Альберта отвернулась. Пусть… ей было приятно, что хотя бы один человек рядом с ней был уверен в себе и судьбе, доволен и счастлив. Пусть таким своеобразным способом…
А ты?
Они с Ивейном всегда понимали друг друга с полу слова, так может быть и ей нужно именно это…
Принять предложение того же Геллера, который уже надоел ей своими посланиями и намеками. Свалить на его плечи все заботы и наслаждаться, примеривая на себя маски и роли. Любовника завести…
Альберта подумала о том, кого она единственного могла представить в этой роли и сразу же закрыла тему.
К тому же, Геллер будет думать о благе Империи еще меньше, чем ненавидимые ею аристократы. И Нарантий будет недоволен, а противопоставить их флоту, империи пока нечего… Королева вернулась от пустых мечтаний к насущным заботам.
запись создана: 19.05.2010 в 23:16
|
|
Категория: Новости |
Просмотров: 325 |
Добавил: iginin
| Рейтинг: 0.0/0 |
|  |
 |  |
 |  |  |
|
| Поиск |
| |
|
| Календарь |
| |
|
| Архив записей |
| |
|
|
